Удар молнии. Дневник Карсона Филлипса - Страница 29

26 октября

Сегодня пятница, и после уроков мне не повезло оказаться на очередном собрании ученического совета. Ой, ладно вам, не завидуйте.

– Нам еще нужно выбрать место для выпускного, – обратилась Клэр к своим придворным шутам. – Может, Квейл-Гарденс?

– А может, шестой мотель, который у шоссе? – предложил я. – Все равно в итоге все туда поедут. Ну разве неправда? – Я расхохотался над собственной шуткой. Не знаю даже, зачем пошутил, – они все равно никогда меня не слушают.

– Кто-нибудь возражает против Квейл-Гарденса? – спросила Клэр, игнорируя меня. Больше никто ничего не придумал.

– Квейл-Гарденс же в пригороде. А выпускной обычно в начале лета. Нас всех комары сожрут, – заметил я. – Лучше уж столовая Кловера – и удобней, и дешевле.

Я даже не пытался поспорить с ней чисто из принципа. Просто в десятом классе я слышал, как выпускники, которые отмечали в Квейл-Гарденс, жаловались как раз на это. А на все фотографии как будто добавили убогий эффект искорок, вот только на самом деле это были никакие не искорки, а огромные комарищи, которых тогда в Квейл-Гарденс была тьма.

– Пусть будет столовая. – Клэр тяжело вздохнула. – Еще нужно выбрать тему.

– Может, сказки? – встряла Реми. – Для фотографий можно запросто сделать уголок в стиле Золушки.

– Боже мой, да я обожаю Рапунцель! – воскликнул Скотт.

Ну, вы меня знаете, я просто не мог не вмешаться.

– Не уверен, что эту затею оценят все ученики, – сказал я. – Мужского пола, я имею в виду. Лучше что-нибудь историческое, например, «Бурные двадцатые» или типа того.

Все молча переглянулись, возражать никто не хотел.

– Хорошо, двадцатые, – согласилась Клэр.

– Супер, – добавил Джастин.

До меня наконец дошло, что они делают, и я рассердился.

– Чего это вы мне позволяете все решать? – спросил я. – Было гораздо веселее, когда вы со мной спорили.

– А иначе что, опять что-нибудь строчить нас заставишь? – едко спросил Николас.

– Кстати об этом, – сказал я. – Журнал продвигается очень неплохо. Осталось дождаться еще нескольких работ. – Я многозначительно посмотрел на Клэр, Николаса и Скотта.

– Агнес Сандерс, одна из поварих, уходит на пенсию, – сменила тему Клэр. – Нам дали полсотни долларов ей на подарок. Может, пару мисок или новый тостер?

– Можно, – согласилась Реми.

– Или набор специй, – предложил Скотт.

– Вы женщине, которая последние сорок лет готовила обеды, кухонную утварь подарить хотите? – неверяще спросил я.

– Ну это же логично, – ответил Николас.

– Все равно что дохлой лошади подарить новые подковы, – резко сказал я. – Дайте ей абонемент на денек в спа-салоне или что-нибудь еще, что ей понравится и не будет напоминать обо всяких служебных бумажках, которых ей наверняка за годы работы довелось заполнить кучу.

– Ладно, повариха, спа-салон, записала, – раздраженно сказала Клэр.

Не знаю, чего они вечно так на меня злятся. Радовались бы, что я здесь и могу объяснить им, почему их идеи такие идиотские.

– В понедельник пятого ноября у нас после уроков встреча с директором и инспекторами, – сказала Клэр. – Обычно такое бывает, когда хотят ввести новые правила по кампусу.

– Мой брат на такую однажды ходил, когда был в ученическом совете, – сказал Джастин. – Как раз тогда прозрачные рюкзаки запретили.

– Если мы будем молча слушать и улыбаться, все должно пройти хорошо, – сказала Клэр.

Все дружно повернулись и недобро воззрились на меня.

– Я буду паинькой, – клятвенно пообещал я. Эх, ну что за неблагодарная публика.

29 октября

В общем, после уроков я сидел за компьютером в классе журналистики (начал заранее перепечатывать работы), когда вошел Дуэйн. Тут же завоняло, как на концерте Боба Марли. Серьезно, от Дуэйна исходят такие испарения, что мне начинает казаться, будто его тело само их вырабатывает.

– Чува-а-а-ак, – обратился он ко мне, до неприличия затянув короткое словечко.

– Да-а-а-а? – отозвался я, передразнивая его.

– Я написал, – сказал он. – Написал для тебя! – Дуэйн так щурил глаза, что казалось, он спит на ходу. Он отдал мне какое-то наркоманское эссе.

– Спасибо, Дуэйн, – поблагодарил я. Даже бумага пахла травкой.

– Не за что, чувак. Спасибо, что развел меня на эту шнягу, – сказал он. – Я даже как-то затащился.

– Чего-чего? – переспросил я. Не знаю даже, зачем я пытался добиться толка от этого укурка.

– Ты прям глаза мне раскрыл, – продолжал Дуэйн с закрытыми глазами. – Вся эта писательская фигня, оказывается, клевая. Ну реально, когда вообще в школе нам доводится что-нибудь написать, понимаешь, да?

Я попытался осознать слова Дуэйна. Он издевается, что ли?

– Даже не знаю, может, в классе журналистики? – спросил я. – Я целый год пытался заставить тебя написать хоть что-нибудь.

– А, ну да, – согласился Дуэйн. – Я, наверно, это никогда писательством и не считал. В писатели ж так просто не запишешься. – Он истерически расхохотался. – Понял, да? Совсем как у тебя на платформе было! В общем, чувак, спасибо, это просто кайф.

– Ну, – сказал я. – Если тебе так в кайф писать, попробуй на досуге еще и почитать.

– Читать? – удивился Дуэйн. – Читать я как-то не особо люблю.

– Догадываюсь, – сказал я. – Но знаешь ли ты разницу между читательством и чтением?

– А она есть? – У Дуэйна даже глаза приоткрылись.

– О да. – Я совсем его запутал. – Попробуй. Всякий может прочитать книгу, но прочесть ее могут очень немногие. Написать автор может вот это, а иметь в виду вон то. Понимаешь?